У большинства людей существуют ожидание от жизни некой «правильности» — соответствия происходящего эталону, образец которого таинственным образом есть у каждого (видимо само это место в душе обязательно должно быть заполнено, этот образ архетипичен) берётся он из родовой памяти, и происходит, очевидно, из глубин прошлого, а именно из времён, называемых «золотым веком» или раем. Из времени, когда «всё было хорошо».

Действительно, опираясь на мифологические источники, мы знаем, что «золотой век» как исторический период, продолжался достаточно долго, и был наполнен гораздо более приятным содержанием, чем нынешний «век железа». Образ под условным названием «всё хорошо», лежит глубоко и прочно, будучи отформован многими тысячелетиями и самим фактором изначальности. Первый образ или образец чего либо занимает самое глубокое место в душе.

Два фактора — приятность «золотого века» и человеческая привязанность к нему, желание вернуться в «рай», формируют обольщение огромной силы. Стремление, чаще безотчётное, переживать то самое приятное райское состояние, проявляется в самых неожиданных формах. Начиная от лёгких безобидных мечтаний, заканчивая самыми жёсткими зависимостями, которые объединяет одно — желание утечь из того самого «здесь и сейчас».  Мерка:приятно — неприятно так или иначе проглядывает везде, формируя, чаще неосознанное, отношение к событиям.

Так как сейчас почти всегда происходящее не совпадает с райским сценарием, то отношение к нему формируется чаще всего деструктивным. И основывается на полуживотных рефлексах вроде: что не нравится ненавидим и осуждаем, стремимся спрятаться от него в бесчувствие, и всевозможные «позитивные» или спасительные рационализации. Так проявляются родовые и общенародные сценарии, например жертвы, с её болотом жалости к себе, или позиция борца, революционера — подпольщика с массой ненависти к окружающему. Созидательные позиции редки вероятно по причине того что хорошего самого по себе мало. Хоть сколько-нибудь искренне принимаемая позиция исследователя, или ученика встречается редко и в основном в сочетании с разного рода паразитичекими и деструктивными мотивами.

Осознание что мир совсем не тот, что раньше, даётся с трудом. Образы золотого века обладают исключительной силой притягательности. Райские кущи прорываются в воображение, потому что являются частью родовой или генетической памяти, и образы прошлого оккупируют наше пространство потому, что мы сами отдаём его, нам приятно его отдавать и пребывать в фантазиях и приятных чувствах. Мы очарованы прошлым. Наглухо. Нечто в нас хорошо знает: того что есть сейчас не должно быть, что оно некрасивое, неправильное, трудное и тяжёлое, можно сказать, несовершенное. Мы малодушные рабы красоты и совершенства, приятности и сладости и много должны Люциферу за те силы что берём у него ради подмены того что есть, тем что приятно.

Нам не хватает мужества встретиться с тем что есть, мы услащаем то что происходит, постоянно идеализируя, его приписывая какой то положительный или выгодный для нас смысл, успокаиваем себя и этим боремся со страхами и утекаем от осознания собственного малодушия. Мы стали под бременем благ цивилизации малодушными изнеженными извращенцами, которые хотят видеть то, что хотят, и больше ничего.

Происходящее в наше время имеет совсем иной смысл и контексты, чем были ранее. Нам приходится учимся, постоянно и неизбежно, вне зависимости от желания. Причём учиться и самому процессу учения, исследовать и разбираться, осознавать то чему именно и как именно следует учиться в принципе и в каждом конкретном случае.

Принять вызов неизвестности, повернуться навстречу учению и трудностям с ним связанным означает и включение в потоки силы, получение, как сейчас говорят, ресурса, который при намерении пребывания в уютном болоте, автоматически иссякает.